– Забавляешься, отец? – прошелестела, выходя из-за тяжелой занавеси Алаин.

– Скольких воинов Файп выставил против него? – переводя дух после каждого слова, чтобы не захлебнуться ненавистью, вымолвил Дабх.

– Сорок, – ответила Алаин.

– И кто из них сразил его? – спросил Дабх.

– Никто, – ответила Алаин. – Смотритель сразил их всех сам. Файпу пришлось взять в руки лук. Да и то, потребовалось еще два лучника, чтобы этот удалец пропустил пару стрел в собственный живот.

– А кто его покалечил? – спросил Дабх.

– Не ты ли? – засмеялась Алаин, но тут же оборвала смешок. – Файп и покалечил. Попинал ногами, когда тот упал. Думаю, переломал ему ребра. И спину. Да и не только. Он же вроде тебя.

– А ты разве не вроде меня? – процедил сквозь зубы Дабх. – Ты разве не моя дочь?

– Твоя, – ответила Алаин, твердо встретив взгляд отца. – И ненависти во мне не меньше. Но я пытаюсь ей управлять.

– Я заметил, – кивнул Дабх. – Даже Олс не мог остановить тебя. К счастью, тебе не удалось добраться до мальчишки. Сколько раз тебе повторял, не лезь в замыслы тех, кто выше тебя!

– Ты думаешь, что они не могут ошибаться? – поджала губы Алаин. – И какие замыслы двигали тобой, когда ты калечил этого парня?

– Простые, – процедил сквозь зубы Дабх. – Причинить ему боль.

– Он знал, на что шел, – заметила Алаин. – И не пикнул. Ни от стрел, ни от избиения.

– Выходит, пытать его бесполезно? – спросил Дабх.

– Это смотритель, отец, – ответила Алаин. – Если бы не стрелы, он мог перебить и весь гарнизон. Хотя, Файп рвался в бой. Но ты запретил ему вступать в схватку!

– Думаешь только ты наслышана о смотрителе? – оскалил зубы Дабх. – Хватит уже! Где моя старшая дочь? Где моя младшая дочь? Где мой младший сын?

– Ты же сам приказал его убить? – удивилась Алаин.

– Только после того, как он уже умер для меня, – напряг скулы Дабх. – Где моя внучка, Алаин? Где твоя дочь? Где Фана?

– Служит Дайреду, отец, – отчеканила Алаин.

– Так и не скажешь, кто был ее отцом? – прищурился Дабх. – Дейк сказал, что он забрал ее у тебя.

– Вот и спроси у Дейка, – процедила сквозь зубы Алаин.

– Спрошу, – сплюнул Дабх. – И все же – кто он?

– А тебе зачем? – сделала шаг назад Алаин, положив руку на рукоять меча. – Думаешь, устроить свадебку? Не будет свадебки. Фана была вылеплена не для утехи размякшего старого воина. Она обладает бесценным даром, которому нет цены. И она названная дочь самого Олса, в замыслы которого ты запретил лезть.

– Олса… – пробормотал Дабх. – Вот, кто мог бы справиться со смотрителем с мечом в руке. Олс. Но его здесь нет. Говорят, что когда-то хороший воин мог остановить смотрителя, а теперь разве что Олс. Или Файп. Но я не хочу рисковать. Файп еще не подарил мне внуков. Но я дождусь их, чтобы там ни говорили об его немощи…

– А если уже подарил? – усмехнулась Алаин.

– Тот выброс не внук мне, – процедил сквозь зубы Дабх и вновь посмотрел на смотрителя. – Нет. Тут нужен был Олс. Но его нет в крепости. Вечно он где-то бродит. Вечно его нет, когда он нужен. Ни его, ни кого-нибудь из круга. Магия… Если не можешь победить с мечом, побеждай тем, в чем силен. Однако именно силен, а не натаскан. Хорошо еще, что сопляков не пустили под меч этого удальца. Олс мне бы этого точно не простил. Ты привела мальчишку?

– Да, – кивнула Алаин и позвала. – Ран! Подойди!

Он появился из-за той же занавеси такой же упрямый на вид, каким был и в Дрохайте, разве только слегка вытянулся за прошедшие месяцы, раздался в плечах и похудел на лицо, но теперь в его темных глазах жила не только ненависть, но и мерцал ужас перед тем, что он пережил, и что ему еще предстояло.

– Ваша властность, дозвольте… – начал монотонно частить Ран, но Дабх заставил его замолчать взмахом руки и, подойдя к распятому, спросил:

– Зачем ты приходил в крепость?

Тот повернул голову, посмотрел кровавыми ямами на смотрителя и прохрипел:

– Чтобы узнать…

– Что ты хотел узнать? – процедил сквозь зубы Дабх.

– Где этот ваш поганый нож с кругом и ваш поганый круг… – срываясь на сип, ответил распятый.

– И что же ты узнал? – скривил губы Дабх.

– Не здесь, – выдохнул распятый.

– Да, – опустил голову Дабх. – Не здесь. Но где он, ты не знаешь. И даже рассказать тому, кто тебя послал, что он не здесь – не сможешь.

И тогда распятый засмеялся. Он смеялся тихо, потому что кровь булькала у него на губах, и сломанные ребра вонзались в порванные легкие, но он безудержно смеялся, хотя уже давно должен был умереть. Еще тогда, когда две стрелы пронзили его живот насквозь. И второй раз, когда здоровяк Файт дробил сапогами его кости. Но он не умер, и теперь смеялся. Это было и в самом деле смешно – рассказать тому, кто тебя послал. Если бы он знал, кто его послал. Или если бы его и в самом деле кто-то послал. Смешно.

– Это смотритель, пап, – прошептала Алаин, потому что Дабх уже поднял руку, чтобы вырвать горло у распятого. – Мы же говорили об этом. Надо пробовать что-то другое. Его нельзя убить.

– Нет! – погрозил пальцем дочери Дабх. – Не смейся надо мной! Я даже Дейку и Файпу этого не позволяю! Его можно убить! Другой вопрос, что он появляется снова… Вот же пакость… Олс не пробовал перетащить его на свою сторону?

– Отец, – в отчаянии закатила глаза Алаин. – Его нельзя перетащить. Он смотритель!

– Я тоже смотритель! – прошипел Дабх. – Вот этой крепости, а не неизвестно чего!

– Отец! – повторила Алаин.

– Ладно, – махнул рукой Дабх. – На этот раз попробуем кое-что иное. Ран.

– Я здесь, – выдохнул испуганный мальчишка.

– Скольких диргов ты уже сжег? – спросил Дабх.

– Десять, – пробормотал тот. – Нет, одиннадцать. Но Нэмхэйд велел считать только тех, кого я смог сжечь, не опалив пыточную доску. На тот год он будет меня учить сжигать людей, не попортив их одежду и украшения, но это на будущий год, а в этом году…

– Хватит, – поморщился Дабх. – Нэмхэйда нет в крепости, этот колдун тоже в вечных хлопотах. Если ты сбережешь мою доску, я буду тебе признателен. Но это чучело надо отправить к праотцам немедленно! И постарайся сжечь его так, чтобы ни крупинки неповрежденной плоти не взметнулось над ним. Чтобы все обратилось в пепел! Все! Навсегда! Понял?

– Слушаюсь, – пробормотал Ран.

– У этого смотрителя нет праотцов, – раздраженно прошептала отцу Алаин, но Дабх отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Не зли меня, дочь!

Стараясь не смотреть на обезображенное лицо перед ним, Ран вытянул перед собой руки и, вымолвив что-то едва слышное, вдруг подался вперед, затрясся, стремительно обливаясь потом, негромко завыл, и распятый зашевелился, задергался, забился в путах, захрипел, завизжал и одновременно с этим вдруг задымился, пошел черными пятнами и вспыхнул таким жарким пламенем, что Дабх отшатнулся, а Алаин прикрыла лицо рукой. Но все уже кончилось.